О ТВОРЦАХ И ТВОРЧЕСТВЕ

«Может быть, думал он, корень всех искусств и, пожалуй, всего духовного в страхе перед смертью. Мы боимся ее, мы трепещем перед тленом, с грустью смотрим, как вянут цветы и падают листья, и чувствуем в собственном сердце непреложность того, что и мы тленны и скоро увянем. Когда же, будучи художниками, мы создаем образы или, будучи мыслителями, ищем законы и формулируем мысли, то делаем это, чтобы хоть что-то спасти от великой пляски смерти, хоть что-то оставить, что просуществует дольше, чем мы сами. Женщина, с которой мастер сделал свою прекрасную Мадонну, возможно, уже давно увяла или умерла, а скоро и он сам умрет, другие будут жить в его доме, есть за его столом, но произведение его останется, в тихой монастырской церкви будет стоять оно еще сотни лет и дольше и навсегда останется прекрасным, и будет все так же улыбаться, как бы расцветая и грустя»

Г. Гессе, «Нарцисс и Гольдмунд»

Как это часто бывает в начале составления нового текста, посвященного архетипу, мне сразу хочется определиться со спектром понятия – а что же такое, или кто же такой творец (креатор), и тут же становится понятно, насколько все непонятно, но сегодня я собираюсь притвориться творческой личностью и списать некоторую хаотичность текста на «я художник, я так вижу».

Итак, какие составляющие понятия видны мне в первую очередь? Хочется быстро ответить – «творение» - то есть создание нового и на этом успокоиться. Ну, или романтично добавить «из хаоса» и найти картинку с симпатичным демиургом. Но тут в боковом поле зрения возникает вопрос – а какие люди, профессии и занятия считаются творческими. Художник – творчество (создает новое, копирование старого – порицается), бухгалтерия – не творчество (избыточно оригинальный взгляд на проблему сам становится проблемой)… Дальше интересное – наборы для раскрашивания картин по номерам продаются в отделе «товаров для творчества», а вот профессию инженера, строящего мосты, очень редко назовут творческой – хотя каждый мост, устанавливаемый на новом месте, в той или иной степени уникален и требует своего технологического решения – пусть и собранного из уже существующих, а вот говорить об уникальности раскрашенной по номерам картины, вышивки по образцу, игрушки, сшитой из готовых заготовок говорить можно далеко не всегда.

И тут на сцене появляется Марк Твен, объясняющий нам, почему изготовление цветов из бумаги – работа, а восхождение на гору – отдых. Мне кажется, что в нашем восприятии творчества есть еще один важный компонент – его некоторая избыточность. Творчество – это то, чем можно заниматься, когда свободного пространства чуть больше, чем надо для выживания, когда есть время подумать о том, «как лучше», «как приятнее» и «как мне красивее» и «как я хочу». Творчество – это для богатых? Тогда почему история (до 19 века) не знает великих художников, произошедших из среды аристократов – вот уж у кого была масса свободного времени? (https://macaulay.cuny.edu/eportfolios/blot13/2013/11/12/linda-nochlin-why-have-there-been-no-great-women-artists/)

И откуда растут ноги у выражения «настоящий художник должен быть беден»? Почему художнику, как монаху, запрещено цепляться за мирские идеалы, оставляя их ради служения искусству и почему все богатые люди считают своим долгом обучать изящным искусствам детей? В общем, давайте поговорим об истории тех, у кого было – хоть немного – нечего делать.

Начнем, чтобы не мелочиться, с позднего палеолита. Изображениям в пещере Ласко, называемой «Сикстинской капеллой наскальной живописи» примерно 18 — 15 тысяч лет до н.э. Причем "Древнейшие достоверно датированные изображения сложные, а вовсе не примитивно-схематичные, как предполагала бы идея эволюционности, развития от простого к сложному. Утро искусства уже демонстрирует его расцвет" отмечает ученый секретарь Института археологии РАН Екатерина Дэвлет. (Цитата отсюда: http://www.kommersant.ru/doc/1673225). Самые древние произведения живописи датируются, по мнению ученых, примерно 50-40 тысячами лет до н.э. Что касается, скульптуры, то претендентке (так как ее, традиционно, назвали Венерой) на звание самой ранней антропоморфной фигуры примерно 230 тысяч лет. Самой древней флейте – 35 тысяч лет, а найти самого древнего певца не представляется возможным. Ясно одно – красивое и несколько избыточное самовыражение – давний спутник человеческого рода.

Прекраснейший из богов

Златокудрый Аполлон, «Разрешитель болезней», «Водитель муз», «Отвратитель зла», «Целитель», «Пастух», покровитель искусств в Древней Греции, как и следовало ожидать, воплощал собой идеал эстетических представлений своей эпохи, но при этом отличался не самым простым характером. С одной стороны, он, сияющий бог солнечного света, является добрым помощником и вдохновителем, с другой – он скор на расправу, а его месть беспощадна и жестока, в том числе, по отношению к тем, кто осмелился соревноваться с ним в изящных искусствах – с сатира Марса за такую наглость содрали кожу, а царь Мидас, выступавший судьей на конкурсе «Пан против Аполлона» получил в награду ослиные уши – за неправильное решение. Как видите, жюри уже тогда должно было учитывать не только личные предпочтения, но и политическую обстановку.

Искусство в лице Аполлона сияет и восхищает, но, одновременно, жестоко мстит возгордившимся (точнее, не признавшим его главенства). А еще Аполлон известен.. своими любовными неудачами – которых как-то многовато, учитывая его красоту и вечную молодость. Впрочем, возможно, все дело в ней – Аполлон относится к числу богов-сыновей. Несмотря на многочисленных детей от богинь и смертных женщин, он – вечный юноша. Он классичен и упорядочен, не поддается эмоциям, не вступает в ненужные поединки и, возможно, эта звонкая чистота делает его не столь привлекательным в женских глазах – роли героя он сознательно избегает. Его искусство служит чистой эстетике, отвергая более приземленные ценности.

Немного средневековья

«Порядок у нас такой, ученик учится самое малое четыре года, и за это его отец платит мастеру» <..> Обычный <ученик> начинает учебу с тринадцати-четырнадцати лет, самое позднее – пятнадцати лет и половину учебного времени должен делать подсобную работу и быть на побегушках. <..>

– Я целый час думал о твоем деле, теперь имей терпение и ты выслушать меня. Я видел твой рисунок. В нем есть ошибки, и все-таки он прекрасен. Если бы он не был таковым, я подарил бы тебе полгульдена и расстался бы с тобой навсегда. Больше о рисунке я говорить не буду. Я хотел бы помочь тебе стать художником, возможно, ты к этому предназначен. Но учеником ты стать не можешь. А кто не был учеником, тот не может в нашей гильдии стать подмастерьем или мастером. Это я говорю тебе заранее. Но ты можешь сделать попытку. Если сумеешь на какое-то время остаться в городе, можешь приходить ко мне и кое-чему поучиться. Сделаем это без обязательств и договоров, ты сможешь уйти в любое время. Возможно, сломаешь мне пару резцов и испортишь пару деревянных болванок, и, если окажется, что ты не резчик по дереву, займешься чем-нибудь другим. Теперь ты доволен?»

Г. Гессе, «Нарцисс и Гольдмунд»

Если для античности эстетика была самоцелью и репрезентации вселенской гармонии, то в отношении Средних веков можно говорить о том, что искусство находится на службе. Красота стала не более чем способом вознесения хвалы Всевышнему. В средневековье Творец был только один, и к попыткам ему своемысленно подражать общественное сознание относилось настороженно. Художники получили цеховую приписку (во Флоренции, например, живописцы были объединены с аптекарями и позолотчиками), строгое нормирование результата и обучение через работу подмастерьем. Многое из того что кажется нам неотъемлемыми для творца сегодня, было жестко ограничено: говорить о свободе самовыражения в условиях необходимости передачи строгих канонов не приходилось. Да, по статусу художники были ниже, чем, например, ученые и литераторы.

Средневековье - время искусства, подчиненного, в первую очередь, христианской символике. Время, когда познание Божественного смысла превалирует над красотой (кстати существует точка зрения, что используемая сейчас в церкви духовная музыка, созданная в 18-19 веке и позже, является «слишком красивой», по сравнению с древними распевами, и чувственное наслаждение ею способно отвлечь паству от мыслей о Боге). Почти каждый изображенный предмет или существо обозначает не то, что он изображает (впрочем, это почти всегда так, если речь не идет о картинках атласе-определителе. Впрочем, средневековые бестиарии тоже были полны незоологических смыслов). Но это все имеет наибольшее значение, когда мы говорим о произведениях, выполненных «по всем правилам». А на деле, «все правила», понятийное поле и язык ученой схоластики, в условиях сравнительно всеобщей малограмотности, был доступен далеко не всем, и зачастую в произведения искусства вкрадывалось «наивное» представление художника о вещах, с которыми ему не приходилось сталкиваться. На Арзамасе, кстати, есть прекрасный тест на угадывание средневековых животных по их портрету: http://arzamas.academy/materials/448.

Леонардо да Винчи эпохи Возрождения

Развернувшись лицом к природе, и к человеку, его созданию, эпоха Возрождения тут же прославила и выражение его внутреннего мира: важность изящных искусств и творческого самовыражения прямо пропорционально важности человека. Мысль, что человек, сам по себе, хорош, делает важным его произведения - выражение его внутреннего мира. Это отображается и в отношении к собственным произведениям, и в отношении к творчеству детей, и к требованию «сперва научись рисовать, а потом показывай людям свои картинки», которое, фактически, можно расшифровать как «сперва стань кем-то, а потом уж, так и быть, можешь предъявить себя».

В эпоху возрождения смысл перемещается в реальный осязаемый мир – теперь его ищут не в священных книгах, но внутри человека и природных объектов, поэтому все они становятся объектом исследования не только художников, но и ученых, причем не было принципиального разграничения между областями их деятельности – и естественные науки, и философия, и художественное творчество были всего лишь разными областями изучения одного целого, поэтому не было необходимости выбирать между ними – и кому-то, как Леонардо да Винчи, удалось преуспеть сразу и там и там. «Человеком эпохи Возрождения» сегодня называют тех, кто одновременно работает в нескольких областях, как бы намекая, что в мире «вертикальных карьер» это не очень принято. Впрочем, с легкой руки Барбары Шер, автора книги «Отказываюсь выбирать» (и не только) сегодня можно определить себя как «сканера» - человека, которому интересно реализовываться сразу в нескольких областях, и подобрать себе удобный и подходящий образ жизни.

Танцующие с хаосом

Акт творения подразумевает преобразование энергии. Придание хаосу формы. Рождение жизни из скопления молекул (или художественного произведения из «творческого» беспорядка).

В чем-то хаос – это невыражаемое словами, не имеющее формы значение, это зов оттуда, где мы были, когда не знали слов, иерархии, когда у нас не было знаков – все вещи просто были едиными в своей настоящести, а сегодня обречены быть лишь преломлениями и отражениями. И вот этот зов хаоса, стучащиеся в условное правое полушарие идеи, могут называться музой или вдохновением, они могут быть довольно мучительны. Люди с более гибкой лабильной психикой настраиваются на эту волну, люди с высокой дисциплиной (тут мы можем взять классических музыкантов) канализируют ее и выпускают на волю в строго отведенных рамках, люди, корнями проросшие в этот мир, прикручивают громкость у этого приемника, или же оставляют ему маленькую отдушину – чтобы давление не зашкаливало. А кого-то и сносит.

Проводниками между миром оформленных и неоформленных вербально смыслов являются искусствоведы и критики, чьей задачей становится объяснить, расклассифицировать и как-то упорядочить проявления чужой творческой энергии. Потому что сами творцы далеко не всегда способны к коммуникации на рациональном языке – тут можно упомянуть, что и «творческая личность» и «правополушарник» могут использоваться в качестве аккуратных эвфемизмов для «невозможно договориться человеческим языком» - хотя, конечно, это далеко не всегда является правдой по отношению к творцам, и не все, с кем невозможно договориться, создают выдающиеся произведения искусства.

Статус творца

Как мы видим, «творчество» распадается на два вида: большое серьезное творчество, поглощающее своего творца – то, которое близко к одержимости. Взбушевавшийся внутренний океан. Люди такого типа считаются в обществе «избранными» - привлекательными, несколько опасными, малопригодными для обычной жизни, часто – хаотичными, не умеющими в нее встроиться, поэтому такие люди часто находятся как бы «вне» иерархии, но могут пользоваться покровительством тех, кто ее составляет: меценатов, правительства и других влиятельных лиц, многие из которых, сами люди крайне строгие и серьезные находят дружбу с художниками привлекательной, как бы реализовывая в других то, чем в своей жизни они пожертвовали.

Отношения художника и его покровителя (не заказчика, а мецената) могут напоминать детско-родительские: с одной стороны, творца любят за то, что он есть и за то, что он именно такой, каким является – с другой – тут же начинают требовать определенного почтения, уважения, признания главенства – а иногда и зовут встать на стульчик и прочитать гостям стишок, причем отказываться бывает неразумно. Несмотря на то, что многие великие художники работали на заказ, идея, что художник трудится ради денег, «свист из хлеба», обвинение в «продажности» и «конъюнктурности» является одним из самых страшных оскорблений в творческой среде. Идеальное искусство должно быть свободным как ветер – и пусть окружающие как-нибудь его полюбят.

И второй вариант реализации творческого начала – это пожарный водоем, или прудик для сброса эмоций, отдушина. В так называемой «ведической» культуре, призывающей к возвращению к патриархальным ценностям, творчеством всячески призывают заниматься женщин, причем довольно специфическим - например, плетением мандал, валянием из шерсти, вышиванием – тем маленьким безобидным творчеством, которое точно не принесет вреда и будет служить человеку, позволяя слить излишки самовыражения, но, конечно, не в ущерб всего остальному. Это «любительское» творчество – зона отдыха и аккуратного самовыражения, больше похожего на «отправление творческих потребностей» или психическую гигиену – заниматься им хорошо и полезно, но результаты не заслуживают особого внимания.

«Мне сказали, что я не могу подписать эту картину, иначе поднимется скандал. Картина провокационная, люди будут кричать, особенно если узнают, что ее нарисовала женщина, девушка» (Дневник Марии Башкирцевой - 21.10.1880).

«Я обречена на одиночество или на посредственность женской мастерской. Здесь вас не толкают вперед, не поощряют, и вы гниете на месте. Ах, почему я только женщина?» (30.7.1882)

В школе уроки музыки, танцев и рисования полагаются «для общего гармоничного развития», но Сэр Кен Робинсон, автор книги «Призвание», говорит, что и в Америке и в Европе их статус куда ниже, чем у точных, естественных и гуманитарных - обычно, в таком порядке, - наук. Вот тут лежит его выступление о том, как важно бывает найти себя (опустим вопрос о том, что случится, если все найдут себя в танце и некому будет строить мосты): https://www.ted.com/talks/ken_robinson_says_schools_kill_creativity. Как мы знаем, творчество нечасто рассматривается в качестве средства построения карьеры – движения вверх по иерархической лестнице. Но можно поменяться на вечную славу.

Про любовь

Вспоминая многочисленные любовные неудачи Аполлона, можно сказать и о том, что для данного архетипа культура как-то не особо предусматривает долгие партнерские отношения на равных. Людям творческим приличествуют, например, бурные романы с миллионом алых роз или «яд, рельсы, свинец - на выбор», желательно, в итоге, служащие высокой цели искусства, так как «все должно сгореть в моем огне». При этом чем больше пара уйдет «в свисток», тем лучше потомкам, а в реальности останется, разве что, медвежья шкура, упомянутая в письме приятелю.

Творцу чужды буржуазные условности. Если земная любовь служит лишь топливом для вечного огня, глупо было бы фиксироваться на одном партнере. Все должны служить вдохновению (ведь творец тоже живет и все остальное не для себя, а исключительно ради служения Вечному). Со стены ласково улыбается Диего Ривера.

Отношения по типу «Менестрель – Прекрасная дама» также отлично работают на сублимацию бурного творческого либидо в прекрасный материал для искусствоведческих диссертаций. Очень удобно, можно сразу начинать творить, не размениваясь на все эти бессмысленные телодвижения (тут по сцене, помахивая рукой жене Любе, проходит Александр Блок. Уходит налево, чтобы все-таки как-то сбросить напряжение).

Ну и, конечно, порывистому и угловатому творцу, такому вечному подростку или трепетно чувствующей женщине-цветку, противоречивой и хрупкой требуется буфер, обеспечивающий комфортный контакт с окружающим миром – отлично подойдет для этого партнер с выраженным родительским началом, хорошо бы еще с некоторой жертвенностью и готовности служить тому, кто служит проявлению Высшего. И, конечно же, развеселую бурную полиаморию, страдания по недоступному идеалу и принятие помощи от заботливого партнера можно прекрасно сочетать в различных комбинациях – все это во имя искусства и на радость биографам.

Аполлон – это бог-сын, вечное младшее поколение, на которое не сваливаются тяжести правления и необходимость стареть, матереть, остепеняться. Более того, признаки этого могут заставить окружающих говорить о том, что творческая энергия автора иссякла – хотя некоторым удается удачно перейти в статус наставника. Возможно, под «голодом» творца можно рассматривать его вечно не находящую себе разрешения жажду жизни, которую невозможно насытить, потребность непрерывно быть, танцевать с хаосом, отдавать себя полностью в распоряжение высших сил – быть каналом, через который в этот мир приходит отражение иного.

В общем, я закончу цитатой из книги Джулии Кэмерон «Путь художника». “Проникнуть в самое сердце творчества – значит пережить мистический союз. А проникнуть в сердце этого союза – значит пережить состояние творчества. Те, кто пользуется духовными терминами в повседневном общении, часто произносят слово «Творец», подразумевая Бога, однако редко видят прямую связь между сотворением, творчеством и искусством. Вдумайтесь в изначальный смысл понятия «Творец». Стремитесь заключить творческий союз с Великим Творцом. Тем самым вы в огромной мере увеличиваете свои способности к творчеству.”

А вот и найденный в интернете по соответствующему запросу симпатичный демиург

Практикум

1. Вспомните последний (материальный) предмет, который вы изготовили своими руками.
2. Подумайте о том, каким способом вы взаимодействовали с материалом: сбор «из праха» (выпечка, лепка), компиляция готовых компонентов, обтесывание лишнего от основы.
3. Вспомните процесс изготовления – что в нем вы делали по наработанному (вами или другими) шаблонам, а какую задачу пришлось решать?
4. Есть ли какие-то аспекты, оставшиеся нереализованными? То, что было оставлено на «можно и так, но сейчас почему-то нет, в следующий раз».
5. Какие догадки/находки «на будущее» были сделаны в процессе?
6. Что вам больше всего нравится в результате?
7. Представьте себе (подробно) этот предмет в его «идеальном» воплощении вашими руками, при наличии у вас всех умений и материалов, которые только могли бы понадобиться.
8. А теперь выберите из этого описания 3 ключевые характеристики – и посмотрите, помогают ли они вам лучше понять свой творческий стиль и то, куда хочется его развивать.
   
   
   

   ---

   
   
   

   Подробнее об эксперте в ЖЖ:	http://hloflo.livejournal.com/890964.html
   Материал и обсуждение в ЖЖ:	http://hloflo.livejournal.com/958567.html